Мы уже увидели из ветхозаветной Книги Иова, какие разные взгляды могут быть на страдания. Эта книга учит нас искать утешения в том, что Бог превыше всего и бесконечно мудр. Ветхий Завет также учит нас, что страдания являются, как правило, болезненным результатом греха, будь то из-за действий сатаны после грехопадения, из-за Божьего наказания какого-то человека или целого народа, или как элементарная причина и следствие. Также это может быть предопределенным испытанием от Бога.

Но способен ли Бог сам страдать? Трогают ли Его наши страдания?

Богословы и философы тысячелетиями боролись с этим вопросом. Древние греки считали, что Бог не может страдать и вообще каким-то образом изменяться, и эта идея оказала глубокое влияние как на еврейское, так и на христианское богословие, начиная с первого века и вплоть до 1900 года. Общее представление сводилось к тому, что хотя Бог любящ, сострадателен и активно вмешивается, чтобы облегчать страдания людей, Сам Он не испытывает ни боли, ни печали.

Некоторые библейские отрывки ясно говорят о том, что Бог не изменяется, например:

• “Ты — тот же” (Псалом 101:28)
  “Я — Господь, Я не изменяюсь” (Малахия 3:6)
  “…у Которого нет изменения и ни тени перемены” (Иакова 1:17)

Из подобных отрывков некоторые делают вывод, что Бог не может испытывать эмоции, которые приходят и уходят, в зависимости от ситуации, а поэтому он не может страдать. Другие говорили, что это невозможно, чтобы Творец зависел от Своего творения, чтобы сотворенные им люди в какой-то степени определяли Его счастье. Поэтому Он не может страдать. И хотя Слово Божье неоднократно говорит об “эмоциях” Бога, они считали, что это не похоже на человеческие эмоции и что Бог просто снисходительно выражает Себя в понятных нам терминах, хотя на самом деле Он не страдает.

Единственным исключением, для христианских богословов, было страдание Сына Божьего на кресте, где Он испытал не только физические муки, но и духовную агонию, когда Он, Сам безгрешный, понес на Себе грехи всего мира.

Доктрина о Божественном страдании

Однако примерно с 1890-х годов целый ряд христианских богословов начали отстаивать доктрину Божественного страдания. Кто-то называл это учением о бесконечной скорби Бога или учением о трагедии в жизни Бога. Позже японский лютеранс­кий теолог Казо Китамори назвал это богословием боли Божьей.

Страдания Бога – это поразительная и святая тайна, понятие, которое находится за пределами человеческого понимания и представления. Но давайте попробуем рассмотреть эту тему.

Раввинистические взгляды

Одновременно с теми же представлениями выступили и некоторые ведущие иудейские богословы XX века. Раввин Абрам Хешель (две сестры которого умерли в нацистских концентрационных лагерях), рассуждая об отрывке Иеремии 2:31-32, назвал это “голосом Бога, который чувствует Себя отвергнутым, огорченным и оскорбленным”. Хешель говорил о Божественном патосе, имея в виду, что Бог по Своей природе способен страдать и чувствовать боль. На самом деле, по мнению раввина, это самая важная составляющая Его природы.

• Реальность божественного воспринимается скорее как патос, чем как сила, и самая возвышенная идея, применительно к Богу, – это не бесконечная мудрость или бесконечная сила, а бесконечная обеспокоенность.

Раввин Яков Иммануэль Шохе тоже пишет о Божественном патосе, указывая на такие отрывки Писания, как “Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби” (Псалом 90:15), в Новом русском переводе: “…в беде буду с ним”.

Христианское богословие XXI века

Некоторые современные христианские богословы тоже утверждают на основании Ветхого Завета, что Бог страдает вместе со Своим народом и из-за Своего народа.

• Во всех их горестях Он горевал вместе с ними (Исаия 63:9, НРП).

В следующем стихе говорится, как израильтяне возмутились против Бога и “огорчили Святого Духа Его” (Исаия 63:10). Таким образом, есть две причины Божьего страдания: Его огорчает страдание Его народа, а также печалит, когда народ отвергает Его.

В Осии (11:1–9) мы читаем о том, как Бог скорбит о неверности Своего народа по отношению к Нему, как внутри у Него все переворачивается, но все же сердце Его переполняется не гневом, а жалостью (Осия 11:8).

Псалмопевец Асаф пишет о том, сколько горя доставлял Ему народ израильский своим поведением:

• Сколько раз они раздражали Его в пустыне и прогневляли Его в стране необитаемой! И снова искушали Бога и оскорбляли Святого Израилева! (Псалом 77:40–41)

Христианские богословы добавляют к этому и страдания Бога ради Своего народа. Они утверждают, что в воплощении Сын Божий страдал не только как человек, но и как Бог. Более того, во время распятия не только Сын страдал от потери Отца (Марка 15:34), но и Отец страдал от потери Сына.

Динсмор, размышляя не только о ветхозаветных отрывках (таких как Исаия 53), о воплощении и распятии, но также о том, как Агнец был “заклан от создания мира” (Откровение 13:8), писал:

• Христос, самовыражение Бога во времени, страдал с самого основания мира и будет страдать до тех пор, пока люди грешат. Каждое человеческое существо ощущается Христом. Каждый из нас – на своей личности и в своей судьбе – ощущает последствия наших собственных прегрешений, но Христос действительно берет на Себя грехи мира. Сегодня Он истязуем за наши прегрешения; каждое наше беззаконие пронзает и ранит Его. Наказание мира нашего ложится на Него, и раны Его несут нам исцеление. В Иисусе Христе Вечное Слово испытало муки креста. Но эта трехчасовая агония не была просто кратковременным страданием, за которым последовала вечная радость. Это было символическое выражение постоянного ощущения боли. Иисус ощущал духовное отвращение ко греху, и Его страдания из-за этого греха стали откровением о неизменном отношении Бога ко греху. Как вспышка вулкана на несколько часов раскрывает нам огненную стихию, бушующую в центре земли, так и свет распятия стал прорывом сквозь ткань истории самой природы вечного. Крест был в сердце Бога еще до того, как его установили на зеленом холме за стенами Иерусалима. Сейчас деревянного креста уже нет, но тот, что в Божьем сердце, все еще остается, и он будет оставаться до тех пор, пока есть хоть одна грешная душа, за которую нужно страдать.

Кэмпбелл Морган, размышляя об Агнце, закланном от создания мира, пишет, что без Божественного страдания грешным людям было бы невозможно спастись.

• То, что мы видим на кресте, началось не с этого физического креста. Агнец был заклан от создания мира. В тот момент, когда человек согрешил против Бога, Бог сокрыл проблему этого греха в Своем собственном сердце, полном любви, и не смертью человека, но тайной страстей Божиих Он способен с любовью обращать Свое лицо к блуждающим людям и с радостью принимать их, когда они возвращаются к Нему. Не будь в Его сердце страсти, любви, страданий Божества, никто из людей никогда не смог бы вернуться к Нему. Если бы Он был лишь святым и праведным и не было бы в Нем ни эмоций, ни чуткости, то Он мог бы проявить Свою святость в полном уничтожении человеческой расы. Чтобы узнать, каков Бог, мы смотрим на некоторые отрывки Ветхого Завета. Возвращаясь к началу начал, мы слышим голос во мраке: “Адам, где ты?” Мой дорогой и уважаемый друг доктор Генри Уэстон как-то сказал: “Это не крик полицейского; это беспокойство Отца о потерявшемся ребенке”. Осия, исполненный печали сам, выразил чувства Божьего сердца к заблудшим: “Как поступлю с тобою, Ефрем? Как предам тебя, Израиль?” Таково Божье отношение к согрешающим людям. Все страдания, что проистекают из греха, Он собрал в Себе Самом, и не механическим усилием, но самой необходимостью Своей природы.
• Люди этого не знали и не могли понять, поэтому Бог пришел в образе человека и прожил человеческую жизнь, до самых страшных страданий на зеленом холме и на жестоком кресте, где Он явил всю основополагающую и вечную истину о страсти Своей любви, чтобы люди, видя это, могли понять это и довериться Ему.

По мере того, как шло столетие, потрясенное геноцидом, мировыми войнами, Холокостом, атомными бомбами, ужасными страданиями в сталинской России и многим другим, возрастала важность понимания того, что Бог сострадает людям.

Такие богословы соглашаются с Хешелем в том, что тексты Ветхого Завета, описывающие эмоции Бога, не следует отодвигать на второй план, будто они означают нечто иное, помимо своего очевидного значения. Дело не в том, что мы “делаем” Бога похожим на себя, проецируя на Него человеческие качества, а в том, что Он Сам сделал нас похожими на Себя. Если есть схожесть между людьми и Богом, то это потому, что человек создан по образу Божьему. Человеческий разум – это отражение Божьей мудрости. Жажда справедливости – это отражение Божьего стремления к правосудию. Пророки, движимые чувствами, отражали эмоции Бога. Они отождествляли себя с Божественным патосом.

Но следует признать, что Божественный патос находится за гранью нашего понимания. Чувства Бога являются для нас тайной в том же смысле, что и мысли Бога, которые есть тайна. Хешель говорит, что знаменитые слова Исаии о Божьих мыслях (55:8-9) равно применимы и к Его патосу:

• Мои чувства — не ваши чувства, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и чувства Мои выше чувств ваших.

Боль Бога

Казо Китамори (1916-1998 гг.) тоже придавал большое значение пророкам Ветхого Завета и тому, что они говорили о Божественных страданиях. Пережив муки войны, в том числе разрушение Хиросимы и Нагасаки, за которыми последовал сокрушительный позор поражения (в японской культуре это невыносимое унижение), Китамори опубликовал в 1946 году свою знаменитую книгу “Богословие боли Божьей”.

Китамори берет выражение “боль Бога” из Иеремии 31:20. Еврейское слово hама, часто используемое в Ветхом Завете для обозначения человеческих мук, в этом стихе употреблено по отношению к Богу. Большинство переводчиков передают смысл как “сердце Мое тревожится за него”. Но Китамори подчеркивает, что когда hама используется по отношению к людям, оно зачастую означает больше, чем просто “тревожится”. Японский буквальный перевод передает Иеремия 31:20 как “у Меня болит все внутри, у Меня сводит живот”. Китамори высоко оценивает перевод Лютера на немецкий, где Бог говорит, что Его сердце разрывается. Кальвин пишет об этом стихе, что Бог приписывает Себе испытываемое человеком ощущение “необычайной боли” и “великой скорби”. Китамори приходит к выводу, что в это стихе Иеремия говорит о “боли Бога”.

Боль Бога, по словам Китамори, “отражает Его любовь к тем, кто отворачивается от нее”. Божья любовь и Его боль соединились вместе на кресте. Китамори говорит, что “любовь, укорененная в боли Бога”, формирует “все послание Библии”.

Крест, Троица и вечная радость

Еще один автор из потрясенной войной и потерпевшей поражение страны, немецкий богослов Юрген Мольтманн (род. 1926 г.) опубликовал в 1972 году книгу “Распятый Бог”, где утверждает, что

• Бог, который не может страдать, беднее любого человека… Неспособный страдать не может и любить. Значит, Он лишен и любви.

Мольтманн, как и Китамори, считает крест кульминацией Божественных страданий. Он также считает, что крест существенно связан с тринитарной природой Бога. На кресте умирающий Сын испытывал агонию оставленности Своим Отцом, а Отец был охвачен горем из-за смерти Сына. Но даже в этот момент они объединены своей взаимной любовью. Другими словами, их мучительная разлука преодолевается любовью Святого Духа, той любовью, что простирается от распятия до оставленного человечества.

Похоже, для Мольманна крест – это акт Божественной “солидарности с ‘безбожными и оставленными’, в котором Сын Божий фактически оказывается в их положении оставленности”. Эта Божественная солидарность со страждущими преображает характер страдания, ибо она врачует оставленность, которая является самой глубокой болью из всех человеческих страданий.

Также, по мнению Мольтманна, распятие нельзя отделить от воскресения и вечной эсхатологической радости. Послание Божественного страдания – это и послание Божественной победы над страданием. Бог берет на Себя страдания и смерть, чтобы исцелить, освободить и дать новую жизнь. Словами Кэмпбелла Моргана,

• Далекая тайна о боли Бога недоступна нам, но из нее вытекает река, и из этой реки мы пьем и черпаем жизнь.

Доктор Патрик Сухдео
Международный директор Фонда Варнава